Наш земляк служит во МХАТе

В Центральной городской библиотеке имени Калашникова еще в конце минувшего года состоялась встреча с нашим знаменитым земляком, актером МХАТа, писателем и художником и вообще интереснейшим человеком – Янданэ ( Петр Цырен-Доржиевич Янданов). Вечер вел поэт и редактор журнала «Байкала» Булат Аюшеев.

 — Нельзя сказать, что я писатель, снимающийся в кино, или пишущий художник (есть пишущие актёры, рисующие писатели, снимающиеся в кино певцы – но они всё равно известны по своему первому роду деятельности, а вторая остаётся побочной, в которой они себя проявляют как дилетанты). Я же — и писатель, и художник, и актёр, счастливым образом сочетающий все три ипостаси в одном лице. И если я, долгое время считающий кино своим хобби и, снимаясь в проходных эпизодах, благоразумно не хотел считать себя актёром, то сейчас, когда я уже играю главную роль в самом МХАТе, очень трудно представлять себя непрофессионалом, тем более что недавно, будучи на гастролях в Кемерово, я вместе с труппой был награждён Аманом Тулеевым серебряной медалью «За веру и добро». И это поставило определённую планку в моей актёрской деятельности. Отыграв за четыре сезона более 60 спектаклей, я, ранее работавший по договору, теперь подписал контракт с театром на 25 спектаклей вперёд – и вместо временного бумажного пропуска с чайкой, на которую первое время не мог налюбоваться, теперь получил постоянный электронный. Мы же с гастролями объездили всю Россию, от Волгограда до Хабаровска, и я играл соответственно ещё на восьми сценах, в том числе в Иркутске, где даже само здание театра было старше МХАТа, и в Ярославле – в первом театре России, созданном ещё Фёдором Волковым.

Теперь, когда я освоился в театре, могу сказать, что же такое МХАТ. Во-первых, он не просто театр, а целая империя: это только с улицы он выглядит небольшим трёхэтажным зданием, на самом деле это 7-этажная цитадель из пяти зданий с огромным двором, занимающая всю середину квартала, с тремя лифтами и, кроме вахтёрской, тремя пунктами охраны, причём начальником её является генерал. Во всех коридорах видеокамеры, и действие на сценах транслируются на множество мониторов — перед сценой, в буфете и т.д. Кроме доброй сотни членов труппы и студентов-стажёров (причём, у простых стажёров зарплата 40-50 тысяч), в нём ещё играют 70 приглашённых актёров — и не только из Санкт-Петербурга, но даже из Кемерово. В нём учатся актёры из Америки, и спектакли ставят французские режиссёры. В первый день я оторопел, когда в буфете услышал английскую и французскую речь. МХАТ возит на гастроли спектакли по всему миру: от Колумбии до Южной Кореи. Мы же со своим спектаклем пока добрались только до Астаны, где играли в Конгресс-холле на полторы тысячи мест. Причём, стоит заметить, что казахи нас угощали после каждого спектакля курицей (иногда холодной)…

Кроме тренажёрного зала, в театре есть свой зубоврачебный кабинет и медпункт, причём на каждом спектакле в первом ряду сидит врач: так что если кому-то в зале или на сцене станет плохо, звать «скорую помощь» нет необходимости, потому что она уже сидит в зале…

Попасть в этот заповедный уникальный мир — огромная удача! Немаловажно и то, что, несмотря на тысячный штат, все здесь здороваются друг с другом, и это очень приятно — особенно, когда студенты даже привстают, когда здороваются со мной…

Однако в театре говорят, что я «всегда хожу с недовольным лицом» — и это меня радует, потому что, оказывается, и со стороны видно, что я и в самом деле не удовлетворён своим положением в театре. То есть тем, что играю только одну, причём типажную роль, и только на Малой сцене, что я не член труппы, и что на сцене МХАТа пока не идут мои пьесы… То есть пространства для роста у меня предостаточно, и мои безграничные амбиции ждут своего часа…

Булат Аюшеев — Неужели ты бы смог уйти из самого МХАТа?

— Мог бы. И вообще, любое дело занимает меня всего несколько лет: по прошествии определённого срока мой интерес и энтузиазм исчезают, и я легко бросаю достигнутое. Так, я широко публиковался в «Литгазете» как юморист, карикатурист и журналист, и однажды оказался даже в числе лучших, когда газете понадобилось срочно опубликовать карикатуру на вернувшегося в Россию Дмитрия Якубовского, а в Москве не оказалось достойного рисовальщика: В. Песков был в отъезде, М. Златковский эмигрировал, В. Дубов умер, а И. Смирнов болел — и тогда завотделом юмора приехал ко мне в дворницкую и попросил выручить редакцию… Тогда мой статус настолько был высок, что я просто говорил по телефону юмористическую фразу — и она выходила через несколько дней! Но потом сменился редактор, я получил несколько отказов и забыл про это дело, перестал сочинять и рисовать…

Поэтому будет неудивительно, если после сотого спектакля у меня пропадёт интерес и к сцене. Поле деятельности у меня огромное — я занимаюсь всем, кроме оперы и балета — и никогда не сижу без дела. Так однажды я начал писать рецензии на фильмы и даже опубликовал под своим именем три из них, но скоро отношения с режиссёрами стали портиться: Д. Евстигнеев же в ответ на мою рецензию на его несуразный фильм «Мама», которую я назвал «Муму» вырезал меня из сериала «Карусель», где я играл японского профессора из Женевы, целиком — несмотря на то, что съёмки проходили в Минске с полусотней массовки, и я ездил туда два раза! И я, удовлетворившись своей силой, что могу уничтожить любого, тоже забросил это дело, хотя рецензии всё равно пописываю в стол и для шутки…

Моё же положение во МХАТе неординарно — с одной стороны, я не член труппы, и это даже хорошо, потому что делает меня независимым: при одном спектакле в месяц я могу свободно съездить за границу или, как сейчас, побывать на родине. При полной же занятости в театре, при всей престижности быть членом труппы, я уверен, что по прошествии нескольких сезонов мне это точно надоест… Первое время с непривычки я даже был в растерянности: как так — моя жизнь определена аж на два месяца вперёд, и все мои дела и даже съёмки теперь зависят от расписания спектаклей. Так что МХАТ, оказывается, вовсе не вершина жизни и не предел мечтаний.

— То есть ты выполнил первую часть завета Белинского: «Живите и умрите в нём, если можете!».

— Да, а со второй частью мы пока подождём… Хотя, честно говоря, я эти четыре сезона провёл бездеятельно, занимаясь только своей ролью и не приступая к продвижению своих пьес. Первое же время для меня было мукой начинать спектакль, потому что на мне лежала большая ответственность задавать тон всему спектаклю, а это совсем не то, что выйти со своей репликой в середине действия. Теперь же получаю настоящее наслаждение, начиная спектакль, а после него вообще нахожусь в эйфории, потому что, наконец, понял, что каждый спектакль, какой бы он не был по счёту, играется как в первый раз, и он всегда разный и неповторимый! И только недавно осознал после множества гастролей, что плохой спектакль на гастроли не повезут – а мы часто приезжаем в какой-нибудь город с одним спектаклем, и, следовательно, представляем лицо МХАТа – и это добавляет гордости за себя и создаёт огромную ответственность.

Я удивлялся, почему на гастролях в Сибири мы пропустили Улан-Удэ, ведь глава представительства Бурятии Анатолий Лехатинов по моему приглашению был на спектакле, и, будучи в восторге от него, имел договорённость с министром культуры и президентом о наших гастролях в Улан-Удэ. Но потом узнал, что за право принять у себя МХАТ боролось ещё 70 городов…

На мои первые спектакли рецензенты писали: «Зачем его взяли: он же не умеет на сцене ни двигаться, ни разговаривать, что, кроме узких глаз и седины, у него нет никаких достоинств, что этот 55-летний дебютант, пробавляющийся эпизодами в сериалах, не имеет никакого права играть на профессиональной сцене…». Я это всё съел, но рецензии оставил себе на память, чтобы предъявить зоилам их слова потом… За эти четыре же сезона я, можно сказать, окончил свою личную школу-студию и кое-чему научился. В одной книге, посвящённой последнему десятилетию МХАТа, было сказано, что, к сожалению, за эти годы, театр привлёк под свои сени множество звёзд, но так и не породил в своих недрах нового актёра… Я же, со своей стороны, возразил бы, что одного актёра МХАТ всё-таки вырастил – причём с самого нуля!

— Расскажите, пожалуйста, о своей работе в кино.

— Я снялся в более чем 50 фильмах и знаком или сталкивался близко с доброй половиной актёров, так что иногда, встречаясь с известным артистом, не могу понять, то ли я с ним знаком, то ли только видел на экране — но на всякий случай здороваюсь. Но чем больше я снимался, тем было удивительней, что меня узнают зрители – потому что ролей-то настоящих не было. Но если долго заниматься чем-то одним, то рано или поздно ты становишься мастером. Хотя я всё равно рад, что не звезда: это хоть и плохо по деньгам, но зато не мешает другим моим занятиям. Было бы печально, если бы по выходе моей книги говорили: «Надо же, он ещё и пишет!» Вы же, мои друзья и свидетели моего становления как поэта и прозаика, прекрасно знаете, что я изначально был литератором, и бывали на моих выставках.

Моя встреча с вами – вовсе не выставка моих достижений, а повод показать, насколько труден путь в искусстве, о чём и говорит название вечера «Чёрное и белое», подзаголовок моего обсуждаемого романа «Камера».

Если раньше я был писателем, который пишет – это вовсе не значило, что я что-то написал, то после выхода романа в «Байкале» я, хотя бы теперь с полным правом могу себя действительно называть писателем.

Цыдып Баторов. 
Фото автора и из личного архива Янданэ