Геннадий Орлов: «Молодежь отошла от книг. это надо воспринимать как великую потерю»

Я поинтересовалась у Геннадия Михайловича, над чем он сегодня работает.

— Писатель не принадлежит именно себе. Материал постепенно копится, потом наступает «час пик», садишься и пишешь. Я все три свои книги написал по дневникам. Приучил себя еще со студенческих лет, не каждый день, но основные моменты, какие-то свои размышления, то, что оседает на душе, записывать. Когда садишься за стол, сам себе даешь задание, что из этого что-то должно получиться: очерк, фельетон, рассказ, может, повесть или роман.

Роман «Святые и грешные» в трех книгах написан по материалам студенческой жизни 60-х годов прошлого столетия. Я окончил историко-филологический факультет БГПИ, получил специальность широкого профиля: учителя русского языка, литературы и истории.

Тогда денег было мало, и книгу издали в Хоринске. С Сашей Махачкеевым и Рахметом Шоймардановым съездили туда и договорились с типографией.

Также в то время мы создали клуб молодых писателей «Литературная среда» в Центральной городской библиотеке. Потребность общения была и есть всегда: жизнь в одиночку ничего хорошего не дает. Мы благодарны городской библиотеке, её директору Раисе Цыденовне Цыбеновой за то, что она предоставляла нам возможность собираться вместе и обсуждать литературные дела. Мы собирались по средам на втором этаже, шумели, спорили. Библиотека была нашим родным домом. Впоследствии членами Союза писателей России стали: Татьяна Григорьева, Светлана Нестерова, Анна Виноградова, Андрей Мухраев, Есугей Сундуев, Александр Лыгденов, Булат Аюшеев и другие. Председателем Союза писателей был Баир Дугаров. Если бы не было этих «Литературных сред», мы жили бы разрозненно, ни с кем не общаясь, у нас не было бы стимула для творчества.

В 80-е годы мы с Леонидом Хомяковым организовали ассоциацию молодых писателей, издали несколько книг начинающих писателей, но потом, к сожалению, из-за материальных трудностей это начинание заглохло.

Книги пишутся не сиюминутно, а по прошествии времени. Я не ставлю перед собой быстрых задач. «Святые и грешные» написал через 30 лет после студенчества, мне тогда было 50 лет. Пригодились навыки студенческой жизни, когда вел дневники. Я их сложил, распределил по годам и месяцам. Потом начал все перелопачивать и отсеивать. Кстати, дневники веду до сих пор.

— Вы следите за творчеством молодых?

— Сейчас молодежь другая, писателей стало меньше, не вижу тех, кто пишет прозу, потому что она требует усидчивости, терпения, а наше быстрое время не располагает к этому. Это, наверное, нашло отражение на характере и психологии молодых и начинающих писателей. Раньше романы и повести писали годами. Сейчас интерес к литературе упал.

Сужу по себе. У нас в институте был «Клуб истинных друзей изящной словесности», где мы обсуждали свои стихи, рассказы. Это стимулировало творчество. Мы сами выбирали время и кого из писателей пригласить.

Институт дал много. Среди членов клуба была Светлана Захарова (Карчанова), которая была очень ярким человеком, писала стихи и прозу, работала журналистом на радио и телевидении. Её однокурсник — Петр Калашников, который впоследствии написал книгу «Были прожитых лет». Среди моих одногруппников выделялась Галина Баженова (Белоусова), тоже активная общественница, до сих пор сохранившая жизнелюбивый характер.

Параллельно с учебой я занимался спортивной гимнастикой, ездил на соревнования, выступал по программе мастеров спорта и в составе сборной республики объездил, можно сказать, всю страну.

Хотим мы жить интересно или нет, зависит от нас. Жизнь, к сожалению, проходит быстро. Позже, как говорится в поговорке, близок локоть да не укусишь. Молодые должны быть активнее, целеустремленнее, только тогда они смогут добиться поставленной цели. Из ныне пишущих хочу отметить Алексея Гатапова, с которым я начинал путь в литературу. Считаю его одним из талантливейших современных писателей Бурятии.

— Любимые поэты Вашей молодости?

— Любил «шестидесятников» — Евтушенко, он тогда был самый читаемый и популярный поэт, Беллу Ахмадулину, Роберта Рождественского, Андрея Вознесенского, эта «могучая кучка» оказала очень большое влияние на современную отечественную поэзию. Если говорить о прозаиках, то самыми любимыми были Василий Шукшин, Юрий Трифонов, Василий Аксенов, мы зачитывались его повестью «Звездный билет». И хотя он писал в ней о «золотой молодежи», мы много полезного почерпнули из этой повести.

— А что следовало за «Святыми и грешными»?

— После института по направлению Министерства образования уехал в Баунтовский район, в Багдарин. Собирался поступать в аспирантуру, но не получилось.

В Багдарине проработал год. Это было самое счастливое, но и самое трудное время. Учительская работа в селе имеет свои преимущества, потому что общаешься со своими подопечными, которые живут рядом, и ты на виду у всех. Приходилось спорить с директором школы или завучем, иногда, расстроившись, даже уходил с уроков. Ученики приходили ко мне домой, поднимали дух, и на следующий день я приходил на работу с совершенно другим настроением.

На основании багдаринских впечатлений была написана повесть «Почем фунт лиха». Само название говорит за себя. Тяжело было работать в коллективе сельской школы молодому человеку с его завышенными требованиями к обществу. Поначалу школа во главе с директором и завучем представлялась мне болотом, из которого было трудно выбраться. Я же пришел со свежими мыслями, организовал литературный кружок, проводил вечера.

После службы в армии идти в школу уже не хотелось. Кафедра литературы Бурятского пединститута предложила мне вести часы. Два семестра поработал, затем уволился.

Отец был профессиональным печником. Днем я работал с ним, клал печи, ремонтировал и белил дома и помещения. Подрабатывал, зато сейчас умею делать почти всё, особенно малярное дело хорошо освоил.

— Геннадий Михайлович, расскажите, пожалуйста, об истории создания книги «Время жить в лесу», за которую вы получили литературную премию имени Исая Калашникова.

— Это книга фельетонов, которую я писал десять лет. Я стремился обратить внимание властей на то, как живем, правильно ли живем.

Писатель перерабатывает материалы прожитого. Сложности жизни всегда являются объектом его внимания. Описывая свои жизненные впечатления, я размышлял о недавнем прошлом нашего государства, предлагая на суд читателя свои рассуждения и выводы.

Сегодня стало больше внутренней и внешней свободы, государство изменилось к лучшему. Стало легче дышать, это повлияло и на творчество. А раньше писали, оглядываясь. Той внутренней жизни, которая у нас, писателей, была раньше, я сегодня почему-то не ощущаю. Пришло новое поколение пишущих, однако мы их не слышим и не читаем. В чем причина?

Пишущих – много, и желающих стать профессиональными писателями – тоже. Человек, может, пишет «в стол», а надо, чтобы он поверил в свои силы и возможности. Только так у него повысится самооценка, он обретет уверенность в своих начинаниях, возможно, даже поступит в литературный вуз. Может быть, следует создать в городе клуб молодых писателей. Тогда мы, старшее поколение, сможем оказать начинающим авторам поддержку.

— С кем из известных писателей Бурятии Вам приходилось общаться?

— Исая Калашникова мы считали кумиром, видели всех наших других мэтров, но мы были еще не оперившимися и стеснительными. Видели и слушали Дондока Улзытуева, Даши Дамбаева, Анатолия Щитова, Владимира Липатова, Виктора Носкова, Рахмета Шоймарданова, талантливейшего поэта, рано ушедшего из жизни из-за того, что не получил поддержки, не имел жилья.

Конечно, многое зависит от самого человека. Воля к жизни, умение жить в любых условиях. Жизнь нужно воспринимать диалектически. Она не может быть только плохой или только хорошей. Человеку нужно так настроиться, чтобы жизнь его не задавила. С помощью хороших книг можно научиться бороться с трудностями и не падать духом. Здесь играют роль воспитание, образование и характер самого человека. Очень жаль, что сегодня люди начинают уходить в себя, не посещают выставки и театры, мало читают, у них появляется депрессия. В этом они начинают винить общество, родителей. Но, как говорится, человек – кузнец своего счастья.

Для творческого человека семья — большая помощь и поддержка, особенно сегодня; если писателя всё время упрекать, что он ничего не делает и не зарабатывает деньги, он бросит писать – главное дело своей жизни. Быть женой писателя необычайно трудно, ведь творческий человек целиком принадлежит своему делу. Вторая сторона жизни – обеспечение и воспитание детей — ложится на плечи жены. Находить этот компромисс очень важно, иначе семья может не состояться. Сколько было писателей, которые ушли в мир иной, не справившись с одиночеством и забвением.

Я тоже мог бы больше написать, чем написал, но нужно было содержать семью, больше времени ей уделять. Я старался поставить детей на ноги, принести домой кусок хлеба.

— Геннадий Михайлович, как привить детям любовь к чтению?

— Все зависит от родителей. Чем раньше ребенок начнет интересоваться книжками, тем лучше. Хотя сейчас детских книг много, однако, читать стали меньше, потому что родители заняты работой, на которую уходит больше времени, чем раньше. Интерес к литературе не сказал бы что на высоте, сегодня у людей другой интерес, связанный с коммерцией, молодежь отошла от чтения. Это надо воспринимать как великую потерю. Библиотеки должны иметь своих послов в школах – учителей литературы, сотрудничать с культурными и досуговыми центрами. Нужно, чтобы в детские сады ввели уроки чтения и не забывали, что все начинается с детства. Иногда с Сашей Аханяновым, моим другом, приезжаем в село Ильинка Прибайкальского района, где выступаем в школе. Я родился в Ильинке, а детство провел в Загане, Мухоршибири и Тарбагатае.

Когда мы, члены Союза писателей, бываем в районах, нас принимают радушно и гостеприимно, как самых близких людей, задают вопросы, у слушателей появляется интерес к литературе и творчеству. В глубинке живого писателя видят редко, для них его приезд — большое событие. За это спасибо нынешнему председателю Союза писателей Матвею Рабдановичу Чойбонову.

Также и в городских школах, где писателей и поэтов принимают как небесных посланников, видно, что литературе Бурятии в школах республики уделяют меньше внимания, чем нужно. И вузы тоже должны нести за это ответственность.

В 60-е мы жили и дышали только литературой. Книга должна увидеть свет, чтобы общество её оценило, чтобы вещь была прочитана. Раньше к слову писателя прислушивались больше, чем сегодня. Время было другое, конечно.

Если Бог одарил тебя талантом, если ты выбрал писательскую стезю – то иди по ней до конца.

Из первой книги романа Геннадия Орлова «Святые и грешные»

«- Не говорите, Галя, — с готовностью поддержала Людмила Тимофеевна. — Я иногда задумываюсь и прихожу к выводу, что без поэзии наш мир был бы неполным, в нем всегда чего-нибудь не хватало бы. Возьмите меня: если бы мне пришлось остаться одной, не дай, конечно, Бог, на каком-нибудь островке или краю земли, без связи с внешним миром, я бы ничего не выбрала, кроме книжного шкафа, полного чудеснейших стихов. Я бы взяла с собой Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока, Есенина, Маяковского, Евтушенко и всю нашу молодую поэзию».

«Ремарк подробно описал войну. Она отвратительна и ужасна. Уверен хоть кто-нибудь, что война опять не начнется? Всё стало таким зыбким. Что я могу сделать, чтобы помешать войне. В школе нам внушали, что заботы о мире лягут на наши плечи, я готов их принять, но сейчас, в сию минуту, что я могу сделать? Ничего. Значит, я не отвечаю ни за что, только за себя.

В двадцать лет читать Ремарка полезно: больше начинаешь ценить жизнь. В сорок и позже читать Ремарка, наверное, неинтересно, он внушает бренность бытия. Жизнь его героев – жизнь людей деклассированных, обманутых, ничего не делающих, но интересных. Наши отцы узнают в героях его книг себя. А в семнадцать читать Ремарка вредно. Ремарк откровенен в показе всех правд и жестокостей жизни, на все смотрит мрачно, от него можно заразиться неверием».

«Знакомство с морем» Сергея Бондарина. Тонкая, саркастическая вещь, бьет по художникам, которые в своих творческих командировках утоляют прихоти желудка и тела, а не души».

«Та, которая под цвет травы» Лидии Обуховой – нежная, тихая песня о молодой любви. Хороший писатель всегда заметит в жизни доброе и красивое».

«Нам, молодым, нужна пища для размышлений, а не манная каша, тогда мы будем думать и спорить. Я бы хотел встретить людей, которые бы на вопрос: «Ты доволен жизнью?» отвечали: «Пошел к черту!». Я живу в тихом спокойном городишке. Тут все замедленно – и общественная жизнь, и движение трамваев, и строительство домов. Неспешная жизнь располагает к застою. Мы не собираемся в кружки, не спорим, как спорили молодые люди во времена Белинского». За прошлый год в «Байкале» не было ни одной интересной публикации, журнал не популярен среди студентов. Время, что ли, такое? «Звенит мелочишка, а не отыщешь великих имен…».

«Записки охотника» надо читать на сытый желудок, вот Короленко – другое дело».

«Чудом купил «Литературную Россию». Борис Ручьев претендует на Ленинскую премию, уж больно его хвалят.
Какой бы пламень гарью нас не метил,
Какой бы пламень нас не обжигал,
Мы станем чище, мы за все ответим – 
Чем крепче боль, тем памятней закал.

По мнению Жуховицкого, наша критика – «хронический аутсайдер. Хлестко и, в общем, справедливо. Невооруженным глазом видно, что критика плетется в хвосте литературных и общественных событий, чего-то выжидает. Чего выжидать? Ясной погоды? Но погоду делают люди. Напрасно Дымшиц пытается протестовать и защищаться, от правды никуда не денешься».

«Не могу дознаться, кто взял первый том Чехова. Прямо со стола утащили. Все молчат, будто так и надо. В первом томе такие рассказы! Сколько книг мне не вернули, и уже не вернут. Жалко книги, будто лучших друзей потерял».

«Нам, молодым, нужна пища для размышлений, а не манная каша, тогда мы будем думать и спорить. Я бы хотел встретить людей, которые бы на вопрос: «Ты доволен жизнью?» отвечали: «Пошел к черту!». Я живу в тихом спокойном городишке. Тут все замедленно – и общественная жизнь, и движение трамваев, строительство домов. Неспешная жизнь располагает к застою. Мы не собираемся в кружки, не спорим, как спорили молодые люди во времена Белинского». За прошлый год в «Байкале» не было ни одной интересной публикации, журнал не популярен среди студентов. Время, что ли, такое? «Звенит мелочишка, а не отыщешь великих имен…».

«Советские черносотенцы и литературные прихлебатели – вот кто пишет для «Октября» и кого пригрел Кочетов. Это они ругают все честное и настоящее, что есть в нашей литературе. Те, кого ругают, на деле желают народу, партии, стране только хорошего. – Он внимательно смотрел мне в глаза, как бы беря слово сохранить разговор в тайне. Меня не надо было предупреждать, я давно понял, что между людьми живут две правды: правда для себя и правда для остальных. Нимаев поделился правдой «для себя». Все более загораясь, он открывал одну тайну за другой, а я сидел в глубоком кресле, слушал и боялся шелохнуться. Учитель разговаривал со мной, как с равным, будто видел во мне не студента, а своего товарища, коллегу, видел таким, каким хотел видеть, таким я обещал стать в будущем.

— Давай читать Хемингуэя, — неожиданно переменил он тему.
— Ты принес «Праздник, который всегда с тобой»?
— Принес.

Завкафедрой взял книгу, уселся поудобнее и начал читать своим негромким, чуть глуховатым голосом, по ходу объясняя неизвестные мне имена и факты из жизни писателя, и я понял, что он уже прочел книгу и знал о Хемингуэе больше, чем сообщал о себе сам писатель. Счастливое состояние, в котором я находился, слушая чтение, продолжалось долго, казалось, время остановилось, но наступила минута, когда учитель закрыл книгу и виновато вздохнул:

— Прости, я давил тебя своими рассуждениями, но это как выход, как необходимость выговориться. Ты поймешь это позже.

Прощаясь, я сильно пожал его руку. Нимаев тепло и понимающе улыбнулся».

«На одном из последних занятий по «Герою нашего времени» Речнева впервые заговорила об отношениях мужчины и женщины.

— В любви всегда надо уступать, сказала она, как давно решенное для себя. – Не в принципах, конечно, а в мелочах. Надо глубоко уважать друг друга, ведь любовь предполагает взаимность чувств, общность интересов. Если ваши избранники ниже вас по интеллектуальному развитию, нужно поднимать их до себя.

«Я бы не смог так», — подумал я, и Речнева в наступившей тишине подтвердила:

— Это дается не всем. Надо иметь большое сердце и благородный ум».